Перевела интервьюшку с Гёрне, апрель 2016 года, Мадрид. Про режиссуру, "Немецкий реквием" и ещё всякое.
Тематика нынешнего сезона национального испанского оркестра крутится вокруг темы судьбы. Верите ли вы в удачу?
Я считаю себя везучим человеком, потому что читать дальшеполучил образование, которое позволяет мне наблюдать мир с определенной точки зрения и находить в нем некоторую уверенность. Но удача как аксиома магического мышления - это отравленная конфетка, это часть опустошительной максимы (концепции): что наша судьба уже написана, и, как следствие, мы не можем ничего изменить. Где же тут наша воля? Человек обращается к судьбе, потому что боится своей свободы и отвергает мысль, что, как говорит наука, для вселенной мы ничего не значим. Но мы не должны обманывать себя: экзистенциальные дилеммы никогда не изолированны, и от них загорается фитиль художественного творчества. Я имею в виду, если бы Шуберт или Вагнер не мучились бы идеей смерти или неуверенностью в судьбе, их музыка не была бы настолько показательна.
Вы всегда знали, что хотите петь?
Мои родители были драматургами, так что я вырос в окружении книг. Музыка вскоре стала для меня естественным языком для выражения эмоций. Всем, что я знаю о пении, я обязан Гансу-Иоахиму Байеру, который был моим первым профессором в Лейпциге. Дитрих Фишер-Дискау и Элизабет Шварцкопф, с которыми я занимался позже, помогли мне спланировать мою карьеру, и именно поэтому я им очень благодарен; но мне не нравится, что их имена ставятся перед именем Байера, который на самом деле открыл мне искусство пения и помог мне найти мой собственный голос. Может, я не должен говорить об этом, но школы полны действительно некомпетентных учителей пения, что в конечном итоге отсекает от карьеры многих желающих. Байер точно знал, что голос - самый чувствительный инструмент в мире. И меня учил заботиться о нем.
Редко удается петь на родном языке (тут непонятно, о чём). Как вы думаете, немецкий репертуар - это искусство исключительно для немецкоговорящих?
Вовсе нет. Существует некоторая путаница насчет немецкой идентичности, предположительно, центральноевропейской, частью которой является и Австрия. Говоря так, не думаю, что музыка должна разрабатываться и анализироваться в терминах патриотизма или языка, помимо конкретных влияний, которые испытывают все певцы и должны принимать во внимание. Я имею в виду, к примеру, поэтов немецкого романтизма в их отношении к музыке Шуберта. Считаю, невозможно изучать этот литературный багаж без песен. Это можно делать, конечно, но мне кажется, это опрометчиво. Что до публики, чувственный опыт не имеет паспортов и национальностей. Я пел цикл "Зимний путь" в залах по всему миру и могу заверить, что публика реагирует одинаковым образом что в Японии, что в Вене. Величие Шуберта как раз в том, что вам не нужно объяснять, даже переводить, потому что музыка обращается напрямую к эмоциям, а если напирать на игру, то заканчивается текст. Тот уровень коммуникации, который задает Шуберт, отсутствует в эти сумбурные времена, в которые мы живем. Я чувствую уважение к современной музыке, но считаю, что многие нынешние произведения существенно дегуманизированы.
Вы нечасто появлялись в оперных театрах после успешного дебюта в Зальцбурге в 1997 году, хотя недостатка в предложениях не было. С чем связаны ваши отказы?
Мои проблемы с оперой имеют имена и фамилии. Я имею в виду, конечно, некоторых постановщиков, которые разрушили этот жанр своей некомпетентностью. Эти самозванные enfant terribles не осознают огромной ответственности, требующейся для их работы, потому что они на самом деле не знают, что делают. Они не знают оперного репертуара, не имеют никакого музыкального образования и, конечно же, не умеют читать партитуру. И так устраиваются репетиции с дисками, которые они слушали дома, и создаются неожиданные сценические концепции без всякого отношения к клавиру и не имеющие никакой театральной последовательности и логики. Представляется неприемлемым, что музыкальные безобразия такого вида разрешены и что вмешательства в художественную ткань оправдываются апелляциями к необходимости осовременить жанр. Какой ценой? Ценой слов из либретто? Нот из партитуры? Музыкантов и певцов? Я глубоко восхищаюсь работой таких режиссеров как Патрис Шеро, Петер Муссбах, Гарри Купфер, Жан-Пьер Поннель... Но после нескольких негативных опытов с новыми постановками я решил принимать участие только в спектаклях, которые знаю заранее.
"Имеют имена и фамилии"! В цитатник!
Как эволюционировал ваш Вотан с момента премьеры до недавнего "Золота Рейна" в концертной версии с ван Цведеном в Гонконге?
Великие вагнеровские роли требуют от певца глубокого понимания музыкальной алхимии. Ключ к делу - в дозе, в умении управлять голосом и знании, как сочетать арии большого тоннажа с более лёгкими речитативами. Я дебютировал как Вотан в "Золоте Рейна" в 47 лет, но потребовалось два десятилетия для подготовки к этой партии. Я ждал, пока буду достаточно подготовлен и буду убеждён, что могу привнести что-то в этот характер. И знаете что? У меня есть ощущение, что это был сам Вотан, царь богов, который в определённый момент постучался в мою дверь. Конечно, можно было бы спеть эту партию и намного раньше, но это было бы очень безответственно с моей стороны.
Это нетерпение браться за всё новые роли сегодня заставляет многих баритонов звучать на самом деле драматическими тенорами.
нет, не поэтому, а потому что безголосые и на самом деле тенора!
Они могут справиться с тем, чтобы привнести сильный металлический блеск в верхние регистры партитуры, но не способны использовать низы без напряжения голоса. Но я уважаю решения каждого певца, который имеет дело со своими собственными обстоятельствами и выживает в наши стремительные времена. Поэтому не преувеличу, если скажу, что подлинные баритоны, как Лео Нуччи, находятся под угрозой исчезновения.
"Немецкий реквием" Брамса, с самого первого исполнения в Цюрихе с Клаусом-Петером Флором, стал одной из ключевых вещей в вашем концертном репертуаре. Как вы готовитесь к уровню эмоциональной интенсивности этой партитуры?
"Немецкий реквием" - произведение сложное и полное интерпретативных нюансов. В этом труде, гибриде кантаты и оратории, Брамс отходит от католической традиции и берёт тексты из немецкого перевода Библии, который сделал Лютер. Его намерение - не что иное как оплакать недавнюю потерю матери и отдать почести фигуре Шумана, также ушедшего из жизни. Музыка движется через темноту, но в конце тёмного туннеля можно увидеть свет, чувствуется некоторая надежда. Брамс создал "Реквием", отличающийся от других, отошедший от литургического ощущения похоронной мессы, цель которого - успокоить живых и разделить скорбь утраты. В этом "человеческом" "Реквиеме", как отзывался о нём сам композитор, Брамс оставляет в стороне религиозную значимость, чтобы предложить духовное утешение живущим.
В какой степени три концерта, которые вы представите в Мадриде, соответствуют правильным условиям, требующимся для "Немецкого реквиема"?
Я не мог бы чувствовать себя в лучшей компании. Это касается и сопрано Доротеи Рёшманн, и маэстро Давида Афхама, которые очень хорошо знают партитуру и дали уже множество свидетельств своих способностей и тщательности работы на сцене. В прошлом декабре я пел "Прощание Вотана" и "Заклинание огня" с Национальным оркестром под руководством Кристофа Эшенбаха и был весьма удовлетворён результатом. Оркетср обладает качеством, характером и индивидуальностью, которые требуются для такого рода партитур. И насчёт хора, у меня очень хорошие отзывы о нём. Так что все условия кажутся мне весьма подходящими. Испания - одно из моих любимых музыкальных направлений. Каждый раз, когдя пел лидер-циклы в Театре Сарсуэлы, моё внимание привлекали огромное уважение и громадная чувствительность, выказываемые (распространяемые) мадридской публикой. Без труда признаю, что мне больше импонирует петь в Испании, чем в Германии.
Тематика нынешнего сезона национального испанского оркестра крутится вокруг темы судьбы. Верите ли вы в удачу?
Я считаю себя везучим человеком, потому что читать дальшеполучил образование, которое позволяет мне наблюдать мир с определенной точки зрения и находить в нем некоторую уверенность. Но удача как аксиома магического мышления - это отравленная конфетка, это часть опустошительной максимы (концепции): что наша судьба уже написана, и, как следствие, мы не можем ничего изменить. Где же тут наша воля? Человек обращается к судьбе, потому что боится своей свободы и отвергает мысль, что, как говорит наука, для вселенной мы ничего не значим. Но мы не должны обманывать себя: экзистенциальные дилеммы никогда не изолированны, и от них загорается фитиль художественного творчества. Я имею в виду, если бы Шуберт или Вагнер не мучились бы идеей смерти или неуверенностью в судьбе, их музыка не была бы настолько показательна.
Вы всегда знали, что хотите петь?
Мои родители были драматургами, так что я вырос в окружении книг. Музыка вскоре стала для меня естественным языком для выражения эмоций. Всем, что я знаю о пении, я обязан Гансу-Иоахиму Байеру, который был моим первым профессором в Лейпциге. Дитрих Фишер-Дискау и Элизабет Шварцкопф, с которыми я занимался позже, помогли мне спланировать мою карьеру, и именно поэтому я им очень благодарен; но мне не нравится, что их имена ставятся перед именем Байера, который на самом деле открыл мне искусство пения и помог мне найти мой собственный голос. Может, я не должен говорить об этом, но школы полны действительно некомпетентных учителей пения, что в конечном итоге отсекает от карьеры многих желающих. Байер точно знал, что голос - самый чувствительный инструмент в мире. И меня учил заботиться о нем.
Редко удается петь на родном языке (тут непонятно, о чём). Как вы думаете, немецкий репертуар - это искусство исключительно для немецкоговорящих?
Вовсе нет. Существует некоторая путаница насчет немецкой идентичности, предположительно, центральноевропейской, частью которой является и Австрия. Говоря так, не думаю, что музыка должна разрабатываться и анализироваться в терминах патриотизма или языка, помимо конкретных влияний, которые испытывают все певцы и должны принимать во внимание. Я имею в виду, к примеру, поэтов немецкого романтизма в их отношении к музыке Шуберта. Считаю, невозможно изучать этот литературный багаж без песен. Это можно делать, конечно, но мне кажется, это опрометчиво. Что до публики, чувственный опыт не имеет паспортов и национальностей. Я пел цикл "Зимний путь" в залах по всему миру и могу заверить, что публика реагирует одинаковым образом что в Японии, что в Вене. Величие Шуберта как раз в том, что вам не нужно объяснять, даже переводить, потому что музыка обращается напрямую к эмоциям, а если напирать на игру, то заканчивается текст. Тот уровень коммуникации, который задает Шуберт, отсутствует в эти сумбурные времена, в которые мы живем. Я чувствую уважение к современной музыке, но считаю, что многие нынешние произведения существенно дегуманизированы.
Вы нечасто появлялись в оперных театрах после успешного дебюта в Зальцбурге в 1997 году, хотя недостатка в предложениях не было. С чем связаны ваши отказы?
Мои проблемы с оперой имеют имена и фамилии. Я имею в виду, конечно, некоторых постановщиков, которые разрушили этот жанр своей некомпетентностью. Эти самозванные enfant terribles не осознают огромной ответственности, требующейся для их работы, потому что они на самом деле не знают, что делают. Они не знают оперного репертуара, не имеют никакого музыкального образования и, конечно же, не умеют читать партитуру. И так устраиваются репетиции с дисками, которые они слушали дома, и создаются неожиданные сценические концепции без всякого отношения к клавиру и не имеющие никакой театральной последовательности и логики. Представляется неприемлемым, что музыкальные безобразия такого вида разрешены и что вмешательства в художественную ткань оправдываются апелляциями к необходимости осовременить жанр. Какой ценой? Ценой слов из либретто? Нот из партитуры? Музыкантов и певцов? Я глубоко восхищаюсь работой таких режиссеров как Патрис Шеро, Петер Муссбах, Гарри Купфер, Жан-Пьер Поннель... Но после нескольких негативных опытов с новыми постановками я решил принимать участие только в спектаклях, которые знаю заранее.
"Имеют имена и фамилии"! В цитатник!
Как эволюционировал ваш Вотан с момента премьеры до недавнего "Золота Рейна" в концертной версии с ван Цведеном в Гонконге?
Великие вагнеровские роли требуют от певца глубокого понимания музыкальной алхимии. Ключ к делу - в дозе, в умении управлять голосом и знании, как сочетать арии большого тоннажа с более лёгкими речитативами. Я дебютировал как Вотан в "Золоте Рейна" в 47 лет, но потребовалось два десятилетия для подготовки к этой партии. Я ждал, пока буду достаточно подготовлен и буду убеждён, что могу привнести что-то в этот характер. И знаете что? У меня есть ощущение, что это был сам Вотан, царь богов, который в определённый момент постучался в мою дверь. Конечно, можно было бы спеть эту партию и намного раньше, но это было бы очень безответственно с моей стороны.
Это нетерпение браться за всё новые роли сегодня заставляет многих баритонов звучать на самом деле драматическими тенорами.
нет, не поэтому, а потому что безголосые и на самом деле тенора!
Они могут справиться с тем, чтобы привнести сильный металлический блеск в верхние регистры партитуры, но не способны использовать низы без напряжения голоса. Но я уважаю решения каждого певца, который имеет дело со своими собственными обстоятельствами и выживает в наши стремительные времена. Поэтому не преувеличу, если скажу, что подлинные баритоны, как Лео Нуччи, находятся под угрозой исчезновения.
"Немецкий реквием" Брамса, с самого первого исполнения в Цюрихе с Клаусом-Петером Флором, стал одной из ключевых вещей в вашем концертном репертуаре. Как вы готовитесь к уровню эмоциональной интенсивности этой партитуры?
"Немецкий реквием" - произведение сложное и полное интерпретативных нюансов. В этом труде, гибриде кантаты и оратории, Брамс отходит от католической традиции и берёт тексты из немецкого перевода Библии, который сделал Лютер. Его намерение - не что иное как оплакать недавнюю потерю матери и отдать почести фигуре Шумана, также ушедшего из жизни. Музыка движется через темноту, но в конце тёмного туннеля можно увидеть свет, чувствуется некоторая надежда. Брамс создал "Реквием", отличающийся от других, отошедший от литургического ощущения похоронной мессы, цель которого - успокоить живых и разделить скорбь утраты. В этом "человеческом" "Реквиеме", как отзывался о нём сам композитор, Брамс оставляет в стороне религиозную значимость, чтобы предложить духовное утешение живущим.
В какой степени три концерта, которые вы представите в Мадриде, соответствуют правильным условиям, требующимся для "Немецкого реквиема"?
Я не мог бы чувствовать себя в лучшей компании. Это касается и сопрано Доротеи Рёшманн, и маэстро Давида Афхама, которые очень хорошо знают партитуру и дали уже множество свидетельств своих способностей и тщательности работы на сцене. В прошлом декабре я пел "Прощание Вотана" и "Заклинание огня" с Национальным оркестром под руководством Кристофа Эшенбаха и был весьма удовлетворён результатом. Оркетср обладает качеством, характером и индивидуальностью, которые требуются для такого рода партитур. И насчёт хора, у меня очень хорошие отзывы о нём. Так что все условия кажутся мне весьма подходящими. Испания - одно из моих любимых музыкальных направлений. Каждый раз, когдя пел лидер-циклы в Театре Сарсуэлы, моё внимание привлекали огромное уважение и громадная чувствительность, выказываемые (распространяемые) мадридской публикой. Без труда признаю, что мне больше импонирует петь в Испании, чем в Германии.
@темы: публикации
-
-
04.10.2016 в 22:39-
-
05.10.2016 в 09:13Хотя интервью по тону суховато, поёт эмоционально, а говорит ужасно практично!